Однажды
старый мудрец давал наставления своему ученику: «Один Бог — твой, и
более никто не принадлежит тебе!» Молодой человек удивленно приподнял
бровь: «А как же мои мать, отец, а как же мои жена и дети, а мои
родственники, которые так заботятся обо мне, которые так любят меня и
уважают? Они ведь так несчастны, когда подолгу не видят меня! Ведь они
же — мои, разве это не так?» Немногословный учитель весело покачал
головой и учтиво рассмеялся: «Нет, нет, дорогой мой ученик! В этом ты
глубоко ошибаешься. Кроме Бога тебя никто не любит! И я докажу тебе на
практике, что никто из твоих родных в действительности не любит тебя…
Для этого ты иди сейчас домой и притворись, что чувствуешь страшную
боль в сердце. А я приду завтра и скажу, что делать дальше».
Молодой
человек сделал так, как ему было велено. К постели больного позвали
врачей и знахарей. Но ни один из них не мог принести облегчение
страдальцу. Его мать, жена и дети до утра хлопотали у стонущей кровати
и плакали длинными слезами. На рассвете к постели ученика подошел гуру:
«О-о, эта болезнь очень серьезная! — честно признался учитель, — Она
связана с кармой прошлого воплощения. И я не вижу никакого другого
способа спасти больного, если только кто-нибудь из вас не согласиться
отдать за него свою жизнь». При этих словах у всех родственников на
лицах отразились тучи ужаса.
Мудрец повернулся
к старой матери больного: «Жить или умереть — не все ли равно в вашем
почтенном возрасте, если вы потеряете своего сына, который кормит вас и
всю вашу семью? Если вы сможете сейчас отдать вашу жизнь за немощного
сына, то я смогу спасти его! А если вы, любящая мать, не можете
принести такой жертвы, то кто еще на белом свете захочет сделать это?»
Темная ночь набежала на лоб седой женщины, и она, запинаясь от
волнения, проговорила сквозь свинцовые тучи: «О, уважаемый отец! Я
готова сделать все, что вы прикажете, чтобы спасти моего сына. Но как я
покину маленьких детей — моих внуков? Как?.. О, благоверный праведник,
дети — это мое несчастие, дети стоят на моем пути! Нет, нет, я не могу
согласиться…» Тогда гуру обратился с подобной просьбой к жене ученика.
Гроза сверкнула громами в испуганных глазах супруги, и жена, плача
распухшими слезами, произнесла сквозь всхлипы: «О, наимудрейший
учитель! Все, что вы прикажете, все, что вы повелите, я сделаю, лишь бы
спасти любимого супруга. Но только не это! У меня ведь есть дорогие и
немощные родители, отец и мать, которые просто не выдержат моего ухода
из этого мира, они просто… просто умрут от горя. О, благочестивый
учитель, у меня ведь есть малые дети — кто им объяснит, да и как?
Извините, извините, но… нет, нет, я не могу принести этой жертвы…»
Выслушав до конца все слезы супруги, учитель обратился с подобною
просьбой к каждому из родственников, толпившихся у постели больного. И
каждый из них, вытирая ладонями и размазывая по лицу ручейки соленых
слов, находил для себя «уважительную» причину не отдавать свою жизнь.
Тогда мудрец, протягивая правую руку к родственникам, а левую к небу,
сказал своему больному ученику: «Теперь ты видишь — никто из самых
дорогих тебе людей не соглашается отдать за тебя жизнь! Только Бог
готов отдать за тебя все. Ну, сейчас ты понимаешь, что я имел в виду,
говоря — «Один Бог — твой, и более никто не принадлежит тебе!»
|